imx(o) :: Они, кстати, нашего

Они, кстати, нашего героя и поймали. И начал раскручиваться тяжелый маховик советско-военного справедливого возмездия. Для начала прапора решено было заклеймить позором на суде офицерской чести. И в один прекрасный день собрал замполит полка всех офицеров и прапорщиков в клубе, который представлял собой огромную палатку с задранными от жары краями, и первым стал костерить на чем свет стоит попавшегося продавца. Затем, с гораздо меньшим энтузиазмом и по бумажке, выступили назначенные товарищи и друзья бедного прапора. В заключение и наш герой получил возможность выступить с последним словом в свою защиту. Все как в настоящем суде. Командир полка, также присутствовавший на суде, все это время мрачно молчал, думая о пятне, которе ляжет на полк из-за этого случая, и о академии, которая может из-за этого пятна накрыться медной крышкой. Hе по теме, но заметьте - все это происходило задолго до Моники Левински и Билла Клинтона... Красный от жары и волнения прапор поднялся и стал, как мог, защищать себя. При этом он не вспоминал о своем тяжелом детстве, о маме-старушке, двух детях и трех племянниках, не бил себя в грудь, утверждая, что "бес попутал" и "больше не повторится", и даже не пытался цитировать "Письмо к американским рабочим" или "Малую Землю". Речь его была коротка и изящна. Почти как у Милошевича в Гаагском суде. - Так ведь, это... Товарищ подполковник... - сказал он, почему-то обращаясь к командиру полка - Я ведь им патроны... вареные продал. Лицо командира просветлело. Появился свет в конце тоннеля. Дальнейшее разбирательство показало, что прапорщик в день перед сделкой что-то действительно очень долго варил в своей комнате, в большой кастрюле на электроплитке. Hашлись и свидетели, одному из которых он замутил что-то про холодец, а другого послал на хер. Привели в качестве эксперта заспанного после наряда начхима. Тот долго въезжал - о чем собственно речь. Hо, поняв суть вопроса и поправив очки, объяснил: - Э-э