imx(o) :: Правда нещадно усирался,

Правда нещадно усирался, но мыть дедушку у нас сил не было, поэтому мы молча и презрительно дышали дедушкиными миазмами. На вторую ночь через кровать от дедушки положили какого–то сильно краснорожего буйного мужика на вязках. Мужик был изрядно горласт и постоянно угрожал, что он всех убьет, зарубит, распилит, заставит жрать собственные кишки, если ему немедленно не принесут двестипятьдесят грамм водки, причем непременно холодной и в графине. Орал он это примерно каждые три минуты, особых вариаций не было – текст оставался в течение пяти дней неизменным.Правда иногда он деллал перерывы по полчаса, перед которыми слегка утомившись, соглашался уже и на теплую водку и даже не из графина, а из бутылки и из горла и как угодно, но чуть отдышавшись, вспоминал о своей суровости и начинал все по новой. — Да не ссы, это у него психоз, дня через три пройдет – сказала мне добрая медсестра, когда я поинтересовался, скоро ли это прекратится. Той же ночью мужик сорвался с вязок и умудрился добраться почти до лифта, выломав не сильно укрепленную, хотя и запертую дверь. Его взгромоздили обратно, вкололи что–то успокоительное и до утра мужик злобно сопел, переодически открывая глаза и дико вращая ими. Но мы смогли поспать. Пять дней мужик работал в режиме радио нонстоп, а на пятый, ближе к вечеру, утомился и стал тихо стенать и просить водки уже в более вежливой форме. Через неделю он уже превратился в обычного посетителя психосоматики и с вязок его сняли. Он угрюмо шарился по коридору и стрелял сигареты сорванным голосом. Другой сосед по палате имел глупую привычку постоянно подходить к произвольно выбранному человеку и говорить примерно так, пряча в усах загадочную улыбку: — А я, между прочим, тебя помню. Да–да, не отпирайся. Ты тоже жил на Петрозаводской улице. Только выглядел по–другому. Да ты не бойся, я ж никому не скажу. Вы же все–е–е–е там жили – я вас каждый день видел. Вон мужика видишь – он на шестом этаже жил, а я на третьем… Да чего ты паришься, я ж никому не скажу… Говорить на тему того как он жил на своей Петрозаводской улице и как он там всех видел и про то как они их жизнь на этой самой Петрозаводской знает – он мог часами